Гренуй шел медленно. Впрочем, он всегда так ходил. Осторожно ставил лапы, втягивал воздух, выдыхал толчками. Постоянно останавливался, как только до его ушей доносился какой-нибудь звук. Застывал, а затем, задумчиво щурясь, продолжал путь, огибая зачастую источник звука. Мало ли.
Судя по запахам, по звукам вокруг волка царила ночь. Тому, в принципе, было всё равно, но наиболее опасные твари выбирались на поверхность именно ночью. А это как-то не радовало.
Оскалившись, Гренуй свернул на тропинку. Она вывела его точно к воде - он понял это по тихому говору реки, которая несла свои воды куда-то вдаль, по сырому, свежему аромату влажной земли. Но радость Гренуя омрачил запах волка. Волка из стаи Стальных Крыльев.
Поворот. Несколько осторожных шагов.
- А теперь аплодируйте!
Прошипел Гренуй, устремляя невидящий взгляд в ту сторону, где, судя по всему, стоял незнакомый хищник.

Волк сделал какое-то движение. Какое - Гренуй не мог сказать точно. Он лишь уловил движение воздуха, движение яркого шлейфа - волчьего запаха, да слегка прошуршала трава под лапами. Гренуй повернул голову в ту сторону, в кою двинулся незнакомец и хищно улыбнулся, обнажая желтоватые клыки.
- Моему появлению, конечно.
Изогнув шею, словно бы заглянул под собственное брюхо, но на самом деле лишь втянул воздух, сразу же разбирая запахи по полочкам, сортируя их по степени надобности и опасности. Ничего. Кроме этого волка, соответственно.
Гренуй сел, не собираясь больше делать никаких лишних движений. Зачем? Он не собирался выдавать свою слепоту раньше времени, сначала нужно узнать, что из себя представляет этот зверь, какую свинью он способен подложить. Интрига, ох какая интрига... Гренуй устало прикрыл глаза и застыл, нарушая тишину лишь своими чуть свистящими вздохами.

Гренуй никак не отреагировал на реплику волка. Лишь дернул ухом, оскалился раздраженно, а потом вновь замер, практически физически ощущая то досаду, то интерес, волнами расходившиеся от собеседника. Что-то ему было от него, Гренуя, надобно... Или тоже - заинтригован?
- Долгая.
С видимым удовольствием протянул Гренуй, чувствуя, что скоро воздух наполнится растерянностью и недоверием. Как же он ответит, этот волк, как отреагирует - как? Гренуй открыл глаза, глянул через правое плечо, вновь вдыхая воздух, вновь анализируя.
- Гренуй.
Представился волк кратко, жмуря желтые глаза, словно кот, который дорвался таки до жбана со сметаной. И при этом прекрасно понимающий, что ему совсем ничего не будет. Совсем. А волка интересовало, далеко ли расползлись по лесу слухи о слепом волке из стаи Пепельных Ветров? И насколько далеко?

Долгая ночь? Да что он- обычный зрячий волк знает о ночи? Что он знает о той боли, что терзает его, Гренуя, светлыми днями? Ни-че-го.
- я представился, а вы проигнорировали- как не вежливо...
Он смеялся. Смеялся где-то глубоко внутри твоей жалкой, слепой души, смеялся над тем, что этот волк способен видеть, но не умеет... Даже он, Гренуй, знал об этом волке больше, чем тот о нем.
- Спрашивай. Тебе же интересно.
Волк наклонил голову, облизнулся, но глаз до сих пор не открывал. Гренуй чувствовал, насколько взбудоражен собеседник- этому волку из враждебной стаи действительно хотелось понять, что так выбивается из привычной для него картины мира... Что здесь неправильное. Что здесь чужое и, возможно, опасное.

Гренуй желчно улыбнулся и открыл невидящие глаза, устремив несуществующий взор куда-то за спину нового знакомого.
- Рад знакомству. - как-то насмешливо произнес эту банальную фразу волк, неожиданно стремительно вставая и подходя к воде. Пара секунд тщательного анализирования, а затем Гренуй наклонил голову и просто вдохнул запах, идущий от воды. Приятный такой запах сырости, влажности и свежести.
- я тебя не вижу, - подтвердил волк будто бы устало, но потом добавил с неким мрачным торжеством и превосходством- зато прекрасно чувствую.
Волк вскинул голову и вновь словно бы взглянул на своего собеседника. Вот только взгляд желтых глаз слепца был абсолютно пустым и казался несвежим, быть может даже затертым.

_Начало игры_

Свежий мокрый речной запах забивался в ноздри, холодил изнутри, разделяясь на множество мелких. Вот прибрежный тинистый аромат, а чуть дальше  - гнилых камышей, поваленных каким-то крупным зверем. Луна мягко серебрила реку, отражение ее колыхалось на слабых волнах. Красиво.
Хейден не смотрел на луну. И на блестящую дорожку на поверхности луны тоже не смотрел. Он шел медленно, ленивым тяжелым шагом, сильно приминая влажную траву каждой лапой, и, не отрываясь, глядя вперед. Те, кто смотрит из леса, могли бы увидеть его черный силуэт на фоне светло-серой от лунного света реки. Крупный, худощавый силуэт с длинными лапами и угрожающе опущенной головой. Порой он недовольно мотал головой или на мгновение прижимал ее к плечу: прохладный ветерок от воды холодил его почти лишенную шерсти кожу на правой щеке.
Сначала он увидел впереди два темных пятна, одно из которых удалялось в лесную чащу, а второе было совсем рядом с водой. И только после этого ветер донес до него два запаха, слабо различимых в сырости, но все-таки знакомых. Свой и чужой. Свой уходил, чужой оставался. Хейд остановился, подождав, пока волк стаи не скроется окончательно, и лишь потом направился к чужаку, все тем же сонно-спокойным и медлительным шагом. Подойдя ближе, он зевнул, чтобы уж наверняка обратить на себя внимание,  почесал задней лапой бок и, наконец, произнес, глядя в сторону, на лес:
- Добрая нынче ночка, сударь. Как раз для встреч под луной.
Голос у него под стать – хриплый, лающий, отрывистый, как у дикой собаки. Говорят, что не нужно знать запах и видеть изувеченную морду, достаточно лишь услышанного слова, чтобы понять, что перед тобой Пес из стаи Стальных Крыльев.

Отредактировано Хейден (2011-11-04 12:03:27)

Хейден усмехнулся. Чужак прав: небо на горизонте уже посветлело, и восходящее солнце, еще не видимое, несмело мазнуло розовым по верхушкам деревьев. Слабые огоньки звезд пока что белели в вышине, но, казалось, затухали с каждым мгновением, как будто растворялись в свежем воздухе. Неожиданно поднявшийся ветер пригнул зашуршавшие камыши, коснулся холодом правой щеки волка и снова исчез. Но Хейден все-таки отвернулся от воды: не самое приятное это ощущение. Отвернулся и, наконец, окинул собеседника более пристальным взглядом.
- Очень жаль, что на исходе. Ночь – прекрасное время. Наверное, хорош мир, где она никогда не заканчивается, - произнес он медленно и раздумчиво. Бледно-рыбьи глаза внимательно вглядывались в желтые. – Безусловно, почуял, поверь. А еще лучше я почуял тебя, - на ты, всегда на ты. Он не помнил, чтобы говорил кому-то «вы», кроме альфы своей стаи. Слуга должен быть уважительным к господину, но не к остальным. Хоть это ему осталось.
Утро... Он ненавидел утро. Слишком холоден воздух, слишком неподатлива подмерзшая за ночь земля под лапами. Ветерок противно ерошит короткую шерсть, заставляя передергивать плечами и тереть замерзшую морду о густой мех, сохранившийся на груди. Дыхание вырывается из пасти прозрачными облачками - как будто между клыками рождался дымок. Как от огня. Неудивительно, что по утрам он не мог похвастаться исключительной вежливостью и хорошим настроением.
Хейден обошел вокруг сидящего волка и, встав позади него, продолжил разговор.
- Могу ли я поинтересоваться, - он зевнул, - ветром из-под чьего хвоста щенка из стаи молокососов  занесло в общество моего, хм, состайника,? Я очень интересуюсь, - конечно, ему было все равно.
Несмотря на не совсем вежливые слова и природную отрывистость голоса, враждебности в сказанной фразе не чувствовалось. Да ее там и просто не было. Не то, чтобы Хейд не умел говорить по-другому, просто он слишком часто говорил именно так. Настолько часто, что грубость въелась в его речь, вытесняя плавную витиеватость вежливости. И ему обычно стоило сознательных усилий, чтобы говорить уважительно. Впрочем, нельзя сказать, чтобы он очень уж часто прилагал эти усилия.

Желтоглазый волк отвечал коротко, безо всякой охоты. Хочет остаться один? Ну нет, пока что Хейд ему такой роскоши не предоставит. Шорох легких волн в прибрежных камышах, шуршание какой-то ранней пташки неподалеку, даже алые проблески солнца среди древесных стволов на той стороне реки – все это приводила волка Крыльев в какое-то состояние расслабления и даже сентиментальности. Как после хорошей драки. Вот только сейчас к этому чувству примешивалось еще и желание разговора.
- Ты очень догадливый. Правильно, не видел, - рассмеялся Хейден и вдруг совершенно будничным тоном продолжил, - У тебя зрачки в одну точку смотрят постоянно, и точка эта в воздухе. Я когда мимо прошел, они даже не шелохнулись. Уши только дернулись, самые первые.  И двигаешься ты… Как по болоту. Как тебя зовут?
Интересно? Может быть. Не имя, нет, этот набор звуков вряд ли имеет какое-то значение. А вот жизнь… Слепые жалки, но они притягивают к себе именно этим интересом к собственному увечью. Здоровые не понимают, как может жить больной, пялятся, как на какую-то диковинку, новинку… Отвратительную, но необычную. На его обожженную морду так же таращились – поначалу. После пары оплеух привыкли опускать глаза в землю или просто мимо смотреть. Сила в этом мире решает многое. Порой, слишком многое. А ведь он был умнее брата…
При очередном вздохе ветра Хейден снова, почти автоматически, потер мордой о плечо. И со злостью зашипел: запутавшийся в длинных клочьях шерсти репей больно царапнул щеку, уже второй раз за последние несколько часов. Только закрывшаяся царапина снова закровоточила, но волк даже попытки не сделал, чтобы достать зловредную колючку. И так знал, что не достанет: пастью не дотянуться, а задней лапой только остатки шерсти выдернет. Вот вернется в стаю, попросит кого-нибудь...

- Зато они наверняка хорошо плавают. Привыкли уже, как-никак, - пожал плечами Хейд. – К тому же, не нужно быть догадливым, чтобы замечать очевидное.
Достаточно просто иметь глаза. И немного уметь ими пользоваться. Первое есть у многих, второе… Второму обучены далеко не все. Хейден пропустил что-то. Что-то, что выдало его, и позволило собеседнику нанести свой удар? Укол? Правду. Правда всегда ранит, и слова слепого волка малость выбили почву из-под ног темно-серого. Так в бою: ты получаешь легкую рану и три выбора. Напасть и усугубить. Отступить и улучшить. Или не делать ничего, что может изменить положение.
Хейден выбрал третий вариант, промолчав. Хотя вырвавшийся шипящий вздох наверняка не остался незамеченным. Лишенные одного становятся очень искусны в другом. Иногда чересчур искусны.
Неожиданный вопрос Гренуя чуть было снова не застал его врасплох, и Хейден слегка помедлил перед ответом.
- Встать-то оно встало, а вот поднять свою круглую лепешку выше леса еще не удосужилось, - это было не совсем так. Солнечный диск все еще скрывался за деревьями, но ослепительно-желтая краюшка его, узорно изрезанная кронами, уже показалась и щедро разбросала вокруг яркие золотые и оранжевые краски. На реку так и вовсе было больно смотреть: казалось, там течет не вода, а расплавленное серебро. Что-то было не так.
- Жаль, что ты меня не видишь, - вдруг сказал Хейден. – Сравнил бы свою душу и… - он замолчал, не закончив. Не только слова, но и мысль внезапно оборвалась, уступив другому пониманию.
«Не так» был слишком резкий вопрос желтоглазого. Резкий и… пожалуй да, слишком нервный.
У него очень подвижные уши…